Отвращение к гуру и духовным авторитетам

Для того чтобы окончательно прояснить вопрос поиска учителя среди шарлатанов, следует разобраться в причинах современных тенденций питать отвращение ко всем без исключения учителям — того, что наше общество настроено против любых духовных авторитетов, а мы лично их просто побаиваемся.
Интересно, например, задаться вопросом о том, почему люди, не проявляющие никакого любопытства к духовной. жизни, с нескрываемым удовольствием глумятся над всеми гуру и готовы разорвать на части любого, кто достиг — либо утверждает, будто дос­тиг — более глубокого понимания истины, действительности и человеческой приро­ды. Неужели сознание собственного неве­жества вселяет в нас такой страх и отвра­щение, что мы поневоле завидуем тем, кто претендует на знания, и нам неизменно становится лучше от попыток доказать, что они столь же неразумны, как и мы сами? Быть может, перспективы целоcтной, более правдивой жизни таят в себе угрозу потому, что нам просто не хочется расставаться с невежеством и мирным сном ради тягот духовной жизни? Возможно, духовные авторитеты выглядят такими пугающими потому, что в прошлых жизнях нас жестоко угнетали и мы поклялись никогда больше не допускать такой власти над собой? А может, единствен ные причины — иллюзия обособленности, страх смерти «НАСТОЯЩИЙ ОН УЧИТЕЛЬ ИЛИ НЕТ?»
тот факт, что духовный труд покушается на ложную иллюзию самостоятельности и независимости нашего эго? Что, если на самом деле мы пытаемся отрицать грядущую смерть эго и именно потому боремся с теми, кто старается избавить нас от заблуждений?
Большая часть людей, противящихся духовным автори­тетам и отрицающих важность учителей, никогда не задумы­вались над такими вопросами. Некоторые же так пострадали от лжеучителей, что оберегая себя от возможных разочаро­ваний, дали зарок не связываться больше ни с одним из наставников.

В статье под названием «О духовных авторитетах» психолог и писатель Джон Велвуд подводит итог этой дилемме:
Презирать всех без исключения духовных учителей по той причине, что на свете есть шарлатаны, и неопытные препо­даватели, столь же неразумно, как отказываться от денежного обращения из-за существования поддельных банкнот. Злоупотребление властью едва ли может быть причиной отвращения к любым авторитетам, в том числе полезным, за­конным и правомочным. Возможно, в нашу эпоху — эру культурных переворотов, упадка нравственности, неустойчивос­ти института брака и всеобщего хаоса — великие духовные учителя являются самым драгоценным достоянием человечес­тва. Стирание важных различий между настоящими и фаль­шивыми учителями лишь усилит царящую в наше время сумятицу, задержит рост и преобразования, необходимые челове­честву для выживания и процветания.

Искаженное общественное мнение вызвано и поддерживается поведением лжеучителей, но только настоящие учителя способны, в свою очередь, подготовить новых безупреч­ных учителей и превратить своих учеников в яркие образчи­ки целостности, затмевающей дурные примеры.

Выбор критериев
Конкретных и точных критериев оценки мастерства учи­теля довольно мало, но они очень полезны.
Подлинные учителя выражают себя просветленными поступками, а не только просветленными речами. Впрочем, такие поступки далеко не всегда соответствуют нашим взглядам на просветленность. Приведем пример «сострадания» как одного из показательных качеств просветленности. Обычные люди полагают, будто сострадание должно выра­жаться излучаемой учителем любовью и блаженством, его жалостью к беднякам и повышенным вниманием к личным проблемам последователей. На деле, однако, сострадание может проявиться в том, что учитель сурово выговаривает ученику, поручает ему тяжелую физическую работу или на долгий срок лишает своего общества. Таким образом, сложность попыток разглядеть в поступках учителя знаки просветленности сводится к необходимости хорошо понимать, что именно видят твои глаза.
Когда Ли Лозовика спросили на лекции, как ученику отыскать настоящего учителя, он ответил:
Прежде всего, его вообще не стоит искать, если нет всепоглощающего желания вступить на духовный путь.
Не торопитесь сближаться с потенциальным кандидатом,
Посмотрите на других его учеников. Какие они, как он с ними обращается?
Третий критерий Лозовика, возможность посмотреть на учеников наставника, — бесценный совет, который многие искатели оставляют без внимания. Конечно, в этом тоже нужно соблюдать меру, так как на любой тропке духовного пути встречаются слепые фанатики и просто незрелые личности. О просветленности самого учителя судить невероятно трудно, но это не мешает увидеть итоги его работы, познакомившись и поговорив с его давними учениками. Учеников, разумеется, не проверяют на «просветленность», так что в их отношении полезно задаться такими, например, вопросами:
есть ли у них те черты, которые меня привлекают? достаточ­но ли они зрелы? довольны ли они своим учителем? какие
«НАСТОЯЩИЙ ОН УЧИТЕЛЬ ИЛИ НЕТ?» они — открытые и уравновешенные либо их привлекает только бессмысленный восторг и бездумное повторение ба­нальных штампов?
Смирение — вот еще один критерий, который можно применять к учителям, но эта оценка тоже не должна быть поверхностной. Настоящий духовный учитель, устойчиво пребывающий в контексте просветления, скромен до такой степени, что уже не тревожится о своем положении и власти. И дело не в том, что сам он заявляет: «Мне все равно, учитель я или нет», а в том, действительно ли ему все равно.

В беседах с другими учителями можно встретить и прочие критерии оценки духовных учителей:
Филип Капло-роси: В трактате «Важное в буддийской под­готовке», который был написан еще в 1235 году, учитель дзэн Догэн утверждает, что гуру — это совершенно просветлен­ная личность, живущая в соответствии с познанной истиной и получившая благословение от своего учителя. Если следо­вать этим критериям, то лишь немногих роси можно счи­тать настоящими учителями.
Арно Дежарден: О критериях Дежардена рассказывает его помощник Жиль Фарсе: Арно говорит, что для того, чтобы учить, нужно, вообще говоря, освободиться от четырех основ­ных страстей: деньги, секс, власть и слава. Свобода от секса или денег не означает полного воздержания или нищеты; просто этим человека уже не отвлечь, то есть нет никакого риска, что эти страсти повлияют на его способность служить или помешают обучать.
Мел Вайтзмэн: Точного списка требований не существует, но я составил приблизительный и, разумеется, субъективный пе­речень критериев, необходимых для передачи дхармы. В него входят хорошее понимание, педагогическая одаренность, соз­нание того, что следует служить сангхе, не возвышать само­го себя, не пытаться достичь корыстных целей и не делать ничего, что нужно только тебе самому, — и, конечно, чест­ность.
Чогьям Трунгпа Ринпоче: Искать хорошего учителя — не коня выбирать. Все сводится к взаимоотношениям. Если тебе подходит стиль речи учителя, если он тебе по душе, если его слова вызывают особое состояние ума, а он понимает твой склад мышления, это вполне подходящий учитель. От учите­ля должно исходить ощущение ясности, какой-то тонкой свя­зи с тобой. Типы мышления и общий стиль должны быть сходными.
Эндрю Коэн: Человек должен убедить тебя, что олицетворя­ет твои мечты. Тщательно все взвесив, ты можешь прийти к заключению, что в нем уже нет внутренней борьбы над нечистыми помыслами, то есть для него естественно руководс­твоваться только чистыми побуждениями.
Георг Файерстайн: Учитывая, что наша оценка учителя всегда субъективна, так как мы еще не достигли его уровня духовных свершений, существует по крайней мере один важный критерий поиска гуру: искренне ли он стремится к лично­стному и духовному росту учеников либо явно и неявно задер­живает их зрелость?
Фрэнсис Воэн: Для того чтобы осознанно выбрать учителя или учебную группу, следует задать себе несколько вопросов:
«Что привлекает меня в этом человеке? Власть? Колоритность? Сообразительность? достижения? Очарование? Его взгляды? Что я испытываю, страх или любовь? Какова моя первая реакция — физическое возбуждение, эмоциональное, интеллектуальное или просто интуитивный отклик? Что может заставить меня верить ему больше, чем самому себе? Возможно, мне просто нужен опекун, который избавил бы от ответственности? Может, мне нужны товарищи, в чьем обществе я почувствую себя своим, смогу ощутить заботу вза­мен за исполнение указаний? Что я потеряю, если присоеди­нюсь к этому человеку? Я тянусь к тому, чего мне действи­тельно хочется, или просто убегаю от текущих обстоя­тельств своей жизни?

Из книги Марианны Кэплэн "На полпути к Вершине"